Приложение № 21
ПРОТОКОЛ допроса майора А. М. Пугачева
15 октября 1957 г. г. Новосибирск
Помощник военного прокурора Западно-Сибирского военного округа - подполковник юстиции Чурляев, допрашивал нижепоименованного в качестве свидетеля с соблюдением ст ст. 162-168 УПК Пугачева Афанасия Макаровича, 1913 года рождения, место рождения - г. Кемерово, заместитель командира в/ч 11012 - майор, женатый, с 1931 по 1952 г. в органах НКВД-МВД и с 1952 г. - в строительных частях Советской Армии, русский, образование 7 классов, из рабочих, не судимый, член КПСС с 1932 г. постоян. местожительство - г. Томск-7, Осиньки, барак 3, кв. 6.
ПОДПИСКА: В соответствии со ст. 164 УПК я предупрежден об уголовной ответственности по ст. 95 УК за отказ от дачи показаний.
(А. Пугачев)
Вопрос: Из Ваших показаний от 14 октября 1955 г. вытекает, что в период массовых арестов советских граждан в 1937-1938 гг. арестовывались и ни в чем неповинные люди, а затем сотрудниками 3 отдела УНКВД Новосибирской области искусственно создавались из арестованных лиц различные контрреволюционные организации и группы. Правильно я Вас понимаю?
Ответ: Да, в период 1937-1938 гг. при производстве массовых арестов советских граждан 3 отделом УНКВД Новосибирской области арест производился по национальным признаниям, т. е. арестовывались немцы, китайцы, поляки, латыши, литовцы, эстонцы и другие
национальности, при отсутствии иногда на этих лиц каких-либо материалов подтверждающих их принадлежность к какой-либо контрреволюционной организации. Из арестованных лиц создавались различные контрреволюционные группы и организации, а для облегчения следствия в отношении арестованных лиц начальниками отделения, в частности, Шестовицким и Эденбергом составлялись схемы контрреволюционных организаций и групп, где заранее указывались кто руководитель группы, кого он завербовал и с кем был связан по преступной деятельности. Каждому оперативному работнику давалась ими определенная группа арестованных лиц с указанием от какого арестованного какие нужно будет получить показания в соответствии составленным начальниками отделений схемами. Кроме схем и инструктажа иногда я лично получал от Эденберга и Шестовицкого образец протокола допроса, в соответствии которого писал протоколы допроса и вызывал арестованных лиц для их подписания. Как я сказал раньше, что были случаи, когда протоколы допроса обвиняемых писались в отсутствии арестованных лиц, а они вызывались только для подписания. Вызванных арестованных для допроса или подписания протокола первоначально уговаривали о необходимости дачи таких показаний, разъясняли арестованным, что органам НКВД хорошо известно, что он никакого преступления не совершал, но такие показания нужны в целях очистки нашей Родины от контрреволюционного элемента, либо высылки из г. Новосибирска какого-либо консульства - немецкого, эстонского и других. Были случаи, что арестованные верили этому и подписывали протоколы. Когда же арестованные отказывались от подписания таких протоколов, тогда к таким арестованным применялись меры физического воздействия - ставили на ноги - выстойки или подвергали избиениям. Я лично за всю свою работу в 3 отделе арестованных не избивал, но на выстойки ставил и держал их на ногах пока не подпишут протокол. Это я делал потому, что тогда такие указания исходили от начальников отделений и отделов, в результате чего, применение выстойки считалось нормальным методом допроса, и в этом никто никого не стеснялся, и все это делалось в открытую.
В результате этого, люди вынуждены были оговаривать себя и своих знакомых и близких в принадлежности к различным контрреволюционным организациям и группам
Вопрос: Расскажите, как часто и по каким делам Вам приходилось принимать участие в фальсификации уголовных дел в период Вашей работы в 3 отделе УНКВД Новосибирской области?
Ответ: За период своей работы в 3 отделе УНКВД Новосибирской области мне неоднократно приходилось принимать участие в фальсификации уголовных дел в отношении арестованных лиц, где я писал вымышленные протоколы допроса и применял к арестованным лицам меры психического и физического воздействия - к психическим мерам воздействия относятся различные уговоры о необходимости подписания протоколов якобы в интересах Советского правительства и Коммунистической партии, однако, агентуру для провокационных целей я не использовал и вообще камерной агентуры лично я не имел. К физи
ческим мерам воздействия относятся в основном выстойки, которые в своей работе я также применял, как и другие оперативные работники. Протоколы допроса обвиняемых я действительно составлял вымышленные, т.к. при допросе арестованные, как правило, сами не давали признательных показаний о принадлежности к какой-либо контрреволюционной организации, а начальник отдела Иванов и начальники отделений, где мне приходилось работать, давали установки получать от арестованных только признательные показания о причастности арестованных к различным контрреволюционным организациям и приказывали протоколы писать с фактами практической антисоветской деятельности. Особое Совещание НКВД СССР не рассматривало дела. Больше того, бывало тогда напишешь протокол допроса обвиняемого без его практической антисоветской деятельности, но такие протоколы Ивановым и Эденбергом возвращались мне для их пересоставления с целью насыщения протоколов практическими фактами, а так как обвиняемые сами не говорили о каких-либо практических антисоветских действиях, поэтому приходилось самому придумывать различные вымышленные факты: вредительства, террористических актов и диверсий, которых в действительности не было. По каким конкретно делам я принимал непосредственное участие в фальсификации уголовных дел, сейчас за давностью времени вспомнить всех не могу, но участие в фальсификации уголовных дел я принимал часто, так были сфальсифицированы нами дела под руководством Эденберга: дело по обвинению Пелло Карла Даниловича и других лиц в количестве 43 человек, которое было мне предъявлено для ознакомления 12 и 14 октября 1955 года. Так же хорошо помню, что под руководством Эденберга было сфальсифицировано цыганское групповое дело, часть цыган была арестована милицией за различные кражи и мошенничества, а другая часть цыган были артистами и прибыли в город Новосибирск на гастроли, которых Эденберг прямо в театре арестовал и привез в Особый корпус тюрьмы, где я, Григорьев и еще несколько молодых оперработников под руководством Эденберга принимали участие в расследовании этого дела. Помню, что Эденбергом была составлена на арестованных цыган схема контрреволюционной шпионской организации, с указанием кто кого вербовал, кто являлся руководителем группы и дана была также схема протокола допроса цыган. В соответствии схем, полученных от Эденберга лично, я на несколько человек написал протоколы допроса. Хорошо помню, что лично Эденберг допрашивал руководителя этой контрреволюционной организации - Коль-дорас-Вишнякова, который долго не давал признательных показаний о своей принадлежности к контрреволюционной организации, его Эденберг держал на выстойке и в наручниках. Это я лично видел сам, когда по делам службы заходил в кабинет к Эденбергу, помню, что Кольдо-рас-Вишняков просил у Эденберга показать ему его жену цыганку Вишнякову, после чего, Кольдорас-Вишняков говорил, что подпишет написанный Эденбергом протокол допроса. Я должен заявить, что хотя я лично принимал участие в фальсификации уголовных дел, однако это я делал не по своей инициативе, а по прямому указанию своих на-
чальников, в частности, по делам Пелло Карла Даниловича и Кольдо-рас по указаниям Эденберга, не выполнять его указания я не мог, но, однако, все мое участие в фабрикации уголовных дел сводилось в написаниях1 вымышленных протоколов допросов обвиняемых, сам же я ни одного человека не арестовал, за все свое время в 3 отделе, ни одного следственного дела сам не оканчивал, ни одного обвинительного заключения не писал, а все время использовался для выполнения отдельных поручений, в основном, которые сводились к оформлению протоколов допроса обвиняемых в соответствии полученных указаний от Эденберга или Шестовицкого, с которыми мне больше всего приходилось работать в Особом корпусе тюрьмы по расследованию дел. Должен заявить, что в то время незаконные аресты советских граждан и фальсификация против их уголовных дел, о чем я чистосердечно показал на допросах, в период моей периодической работы в аппарате 3 отдела УНКВД Новосибирской области в 1937-1938 гг., в тот период я глубоко был убежден, что такая работа в 3 отделе организовывалась на основании приказов и директив НКВД СССР и УНКВД области. Будучи молодым по возрасту и неопытным по работе, сомневаться в преступности этих указаний я не мог, и к тому же, как вр. и. о. помощника оперуполномоченного райотдела НКВД, не имел никакого доступа для изучения действующих тогда приказов и директив НКВД СССР, на основании которых производились массовые аресты советских граждан и подобная практика следствия. Поэтому я, как и все другие оперативные работники, работавшие в Особом корпусе по расследованию дел в 1937-1938 гг., совершенно открыто под руководством бывших начальников отделений Эденберга, Шестовицкого, Коннова и начальника отдела Иванова проводил расследование дел с нарушением социалистической законности. Никто из оперативных работников, в том числе и я, не думали, чтобы через восемнадцать лет нам придется нести ответственность. В данное время мне стало ясно, что в период 1937-1938 гг. бывшими сотрудниками 3 отдела УНКВД Новосибирской области, в том числе и мной, допускалось грубое нарушение социалистической законности, как при аресте советских граждан, так и при производстве следствия в отношении арестованных лиц, о чем я показал выше.
Вопрос: Чем желаете дополнить свои показания?
Ответ: Дополнить свои показания по существу дела ничем не могу, но хочу пояснить, что на допросе 12 октября 1955 года по вопросу фактов нарушения социалистической законности бывшими сотрудниками 3 отдела УНКВД Новосибирской области при производстве массовых арестов советских граждан и при расследовании дел в период 1937-1938 гг. я дал не совсем правильные показания, это получилось потому, что я работал в 3 отделе периодически, поэтому рассчитывал, что по фактам нарушения социалистической законности должны дать показания в первую очередь штатные работники 3 отдела, которые
бесспорно должны больше знать по этому вопросу, чем я, но в связи с тем, что допрос стал вестись по конкретным фактам и конкретных лиц, я тогда пришел к заключению о необходимости дачи правдивых показаний и на последующих допросах показал все так, как оно было в действительности.
Протокол допроса записан с моих слов верно,
лично читал - А. Пугачев
Допросил: Помощник военного прокурора ЗАПСИБВО
подполковник юстиции Чурляев
Копия верна: Помощник военного прокурора СИБВО
подполковник юстиции Подпись Чурляев
ЦДНИТО. Ф-607. Оп.1.Д.2538. Л. 160-163.Копия. Машинопись.
Приложение № 22
СПРАВКА
Управления КГБ Томской области по архивно-следственному делу контрреволюционной повстанческой организации в Зырянском районе в 1937 г.
1 ноября 1957 г.
Протокол осмотра архивного следственного дела № 5400, хранящегося в УАО УКГБ при СМ СССР по Томской области.
Составлен в связи с проверкой материалов архивного следственного дела № 5672 на Майковского С. К.
Осмотром установлено, что 11 мая 1937 года быв. Зырянским рай-отделением НКВД был арестован и привлечен к уголовной ответственности по настоящему делу № 5400, по ст. ст. 58-2, 58-10 и 58-11 УК РСФСР - Менгерт Виктор Осипович, 1893 года рождения, уроженец гор. Игло, Венгрия, гражданин СССР, работавший врачом Зырянской больницы, проживавший в с. Зырянке, ныне Томской обл. На следствии Менгерт обвинялся и на допросе 30 августа 1937 года признал себя виновным в том, что являлся участником кадетско-монархической повстанческой организации, в которую был вовлечен в 1934 году Майковским Станиславом Климентьевичем; лично сам в разное время вовлек в названную организацию Сербина М. Н., Купрессо-ва К. К., Ильинского К. Н., Рогозина С. А., Улыбушева Я. Н. и Пыри-нова С. И.; взял на себя обязательство в момент намечавшегося восстания участвовать в нем в качестве одного из руководителей.
Копия протокола допроса от 30 августа 1937 года Менгерта В. И. в архивно-следственном деле № 5672 на Майковского имеется (см. л. д. 24-27).
В принадлежности к повстанческой организации Менгерт изобличается приобщенными к делу в копиях показаниями обвиняемых по другим делам участников этой же организации Сербина М. Н. от 24 августа 1937 года, Рогозина С. А. от 18 августа 1937 г., Улыбуше-ва Я. Н., Ильинского К. Н. от 21 августа 1937 года, Пыринова С. И. от 3 сентября 1937 года. По показаниям этих обвиняемых Майковский С. К., Аурениус А. А., Марков, он же Макаров Всеволод, и гражданин по имени Борис Матвеевич не проходят.
7 сентября 1937 года быв. Тройкой УНКВД по Запсибкраю Менгерт В. И. осужден к ВМН, а 20 сентября 1937 года расстрелян.
Осмотр дела произвел
Оперуполномоченный УКГБ при СМ СССР по Томской обл.
капитан Подпись (Макаров)
Архив УФСБ Томской области. Д. П-2184. Л.57-59. Подлинник. Рукопись.
Приложение № 23
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Управления КГБ Томской области по архивно-следственному делу С. К. Майковского об отмене приговора тройки УНКВД
18 декабря 1957 г.
УТВЕРЖДАЮ
Зам начальника управления комитета Госбезопасности при Совете Министров СССР по Томской обл. полковник (Прищепа) 24 декабря 1957 года.
Заключение
(по архивно-следственному делу № 5672)
гор. Томск 18 декабря 1957 года
Я, оперуполномоченный УКГБ при СМ СССР по Томской области капитан Макаров, рассмотрев заявление Майковской Г. С. о пересмотре дела ее отца, архивно-следственное дело № 5672 по обвинению Майковского и материалы дополнительной проверки
НАШЕЛ:
29 сентября 1937 года Томским горотделом НКВД был арестован и привлечен к уголовной ответственности по ст. ст. 58-2, 58-10 и 58-11 УК РСФСР, а 8 октября 1937 года Тройкой УНКВД по Новосибирской области осужден к ВМН -
Майковский Станислав Климентьевич, 1881 года рождения, уроженец гор. Минска, русский,
гражданин СССР, беспартийный, из мещан, в 1918-1919 годах служил в Колчаковской армии в чине подпоручика, в 1920 году Коллегией ОГПУ судился к 3 годам ИТЛ за участие в подавлении восстания и расстрелах рабочих, до ареста работал агрономом-полеводом Тайгин-ского отделения райтрансторгпита, проживал в гор. Томске, по улице Белинского, № 36, квартира 1.
Майковский был арестован на основании справки, в которой указано, что имеющимися в Томском горотделе НКВД материалами он изобличается в принадлежности к контрреволюционной кадетско-монархической, повстанческой организации и в проведении антисоветской агитации среди населения (л. д. 1).
Однако, на основании чего была составлена эта справка из дела не видно, так как никаких материалов, изобличающих Майковского в антисоветской деятельности, которыми бы располагали органы НКВД до его ареста, в деле не имеется.
Не обнаружено таких материалов и в архивных фондах УВД-УКГБ по Томской области (л. д. 50).
На следствии Михайловский виновным себя признал и показал, что в монархическую организацию он был вовлечен в 1937 году Аре-ниусом, с которым познакомился через некоего Бориса Матвеевича, от бывшего князя Волконского получил задание о создании в Зырянском районе Томской области повстанческой организации, сам завербовал в названную организацию Менгерта и Макарова-Маркова.
Другой антисоветской работы он не проводил (л. д. 10-15).
Осмотром архивно-следственных дел на Арениуса и Менгерта, осужденных за участие в кадетско-монархической повстанческой организации, установлено, что по показаниям Арениуса Майковский не проходит вовсе. В показаниях же Менгерта указывается, что он действительно был вовлечен в повстанческую организацию Майковским, однако, при каких обстоятельствах проходила эта вербовка, об этом в протоколах ничего не говорится (л. д. 53-59).
Свидетели по делу Майковского не допрашивались, к его делу приобщена только копия протокола допроса Менгерт от 30 августа 1930 года.
Допросить в настоящее время Менгерта и Арениуса невозможно, т. к. по постановлению Тройки УНКВД по Запсибкраю они в 1937 году расстреляны (л. д. 53, 59).
В обвинительном заключении указано, что монархическая организация, в принадлежности к которой обвинялся Майковский, была создана и возглавлялась Волконским, установившим контрреволюционную связь с бывшим белым генералом Эскиным (л. д. 29).
В процессе проверки эти данные подтверждения не нашли. Эскин в 1937 году осужден Тройкой УНКВД за участие в повстанческой организации, однако, архивно-следственное дело по обвинению Эскина пересмотрено УКГБ при СМ СССР по Новосибирской области и опре
делением Военного Трибунала Сибво от 1 марта 1957 года прекращено по ст. 4. п. 5 УПК РСФСР.
Волконский в гор. Томске не арестовывался и умер 7 февраля 1935 года (л. д. 75-77).
Маркова-Макарова и гражданина по имени Борис Матвеевич установить не удалось.
На основании изложенного и учитывая, что вменяемые Майков-скому в вину преступления в процессе дополнительной проверки подтверждения не нашли, руководствуясь ст. 204 п. "б" УПК РСФСР,
ПОЛАГАЛ БЫ:
Постановление Тройки УНКВД по Новосибирской области от 8 октября 1937 года в отношении Майковского Станислава Климентье-вича отменить, а дело на него прекратить.
Архивно-следственное дело № 5672 вместе с материалами проверки и настоящим заключением направить прокурору Томской области.
Оперуполномоченный УКГБ
по Томской обл. капитан Подпись (Макаров)
"Согласен": начальник следотдела
УКГБ по ТО полковник Подпись (Павлов)
Архив УФСБ Томской области Д. П-2184. Л. 79-81. Подлинник. Машинопись.
Приложение № 24
ЗАКЛЮЧЕНИЕ заместителя Главного военного прокурора СССР по делу А. М. Кашкина об отмене приговора Военной коллегии Верховного суда СССР в апреле 1937 г.
20 мая 1958 г. г. Москва
УТВЕРЖДАЮ Зам. главного Военного Прокурора полковник юстиции (И. Максимов)
В Военную Коллегию Верховного Суда СССР
Заключение по делу Кашкина А. М. 6 апреля 1937 г. Военной Коллегией Верховного Суда СССР по ст. ст. 58-8 и 58-11 УК РСФСР осужден к расстрелу, с конфискацией имущества —
Кашкин Алексей Михайлович, 1903 г. рождения, уроженец с. Селты, Малмыжского уезда, быв.
Вятской губернии, русский, быв. член ВКП(б) с 1920 г., исключен в 1936 г., до ареста директор Томского индустриального института.
Суд признал установленным, что Кашкин являлся активным участником контрреволюционной троцкистско-зиновьевской, террористической организации, был организационно связан с троцкистом-террористом Смилгой и руководителем сибирского троцкистского, террористического центра Мураловым, по заданиям которых создал террористическую группу в г. Томске, в которую вовлек Горсунова, Копьева, Мясковскую и с конца 1935 г. был организационно связан с руководителем контрреволюционной фашистской террористической организации Галаховым (см. приговор).
Как видно из материалов дела, суд вынес обвинительный приговор Кашкину на основании его показаний на предварительном следствии, которые, как это записано в протоколе судебного заседания, он подтвердил в суде, а также на основании показаний арестованных по другим делам Копьева, Николаева, Горсунова, Галахова и Муралова.
Производственным дополнительным расследованием установлено, что Кашкин был осужден необоснованно.
В показаниях Кашкина на предварительном следствии записано, что его вовлек для антисоветской деятельности Смилга, что участниками антисоветской организации были Мясковская, Курышев, Солоницын, Загорский, Мишин, Котюков, Шахтеров и другие.
Эти показания Кашкина не находят своего подтверждения.
Указанный в показаниях Кашкина как его "вербовщик" в антисоветскую организацию Смилга, привлекался к уголовной ответственности, однако по его показаниям Кашкин не проходит (л. д. 180-181).
Проходящие по показаниям Кашкина, как участники антисоветской организации, Солоницын, Курышев, Мишин, Галахов, Шахтеров, Москаленко, Котюков и Загорский, как это установлено дополнительным расследованием, антисоветской деятельностью не занимались, а были осуждены необоснованно, поэтому дела в отношении их прекращены (л. д. 191-195).
Приобщенные к делу показания арестованных Копьева, Николаева, Горсунова и Муралова не могут служить доказательством виновности Кашкина. Копьев лично Кашкина, как участника антисоветской организации, не знал, а назвал со слов Николаева, в суде же показаний в отношении Кашкина не дал. Горсунов же на предварительном следствии заявил, что он по троцкистской деятельности с Кашкиным связан не был. Муралов в показаниях на предварительном следствии лишь только указал, что в г. Томске вели подготовку террористического акта над Эйхе Николаев и Кашкин. Николаев же на допросе 2/IX-1936 г. показал, что о связи Кашкина с троцкистской группой ему не было известно, и Кашкина как участника антисоветской организации он не знал. Николаев также показал, что после его исключения из партии, он по предложению Копьева с целью устройства на работу обратился к Муралову, который ему в работе отказал, однако пореко-
мендовал поехать в г. Барнаул. Николаев же это воспринял якобы как установку Муралова формировать троцкистские кадры. Затем в последующих же показаниях Николаева записано, что после его убытия руководителем этой троцкистской группы стал якобы Кашкин. Эти противоречивые показания Николаева не могут служить доказательством виновности Кашкина.
К тому же Николаев показал, что для совершения террористического акта над Эйхе он привлек Мясковскую. Мясковская как на предварительном, так и на судебном следствии виновной себя не признала и заявила, что Кашкина она вообще не знала (л. д. 179-190).
Партархив Томского обкома КПСС данными о принадлежности Кашкина к антипартийным группировкам не располагает. Он был исключен из членов партии 7 августа 1936 г. бюро Томского горкома ВКП(б) (л. д. 197-198).
Попов и Успенский, допрашивавшие Кашкина, за нарушение социалистической законности осуждены (л. д. 200).
Учитывая изложенное и руководствуясь ст. 378 УПК РСФСР.
ПОЛАГАЛ БЫ:
Настоящее архивно-следственное дело внести на рассмотрение в Военную Коллегию Верховного Суда СССР с предложением: приговор от 6 апреля 1937 г. в отношении Кашкина Алексея Михайловича отменить и дело прекратить на основании ст. 4 п. 5 УПК РСФСР.
Приложение:
арх. след. за № П-412639 в I томе от н/вх. № 012577 и 2-й экз. заключения на 3 л. с н/м/№ 34228 - только адресату.
Военный прокурор отдела ГВП
подполковник юстиции Подпись (Захаров)
Согласен: Ст. пом. главного военного прокурора
полковник юстиции Подпись (Барановский)
Справка.
С заключения снята копия в одном экземпляре, которая зарегистрирована под вх. № 10384 от 09. 07. 66 г. и приобщена к арх. след. делу № 8825 по обвинению Трефлера Ю. 3. и др., хранящемуся в УКГБ по Том. обл.
Следователь УКГБ по Томск, обл.
к-н м. Подпись (Удовин)
ПРОТЕСТ
прокурора Сибирского военного округа в военный трибунал Сибирского военного округа по делу Ф. П. Славинского
30 апреля 1959 г. г. Новосибирск Секретно.
7 августа 1937 года на основании постановления Тройки УНКВД Западно-Сибирского края подвергнут (без указания статьи УК) высшей мере наказания расстрелу, с конфискацией имущества.
Славинский Федор Порфирьевич, 1892 года рождения, уроженец города Кронштадт, русский, беспартийный, образование высшее, происходит из дворян, судим в 1933 году по ст. ст. 58-10 и 58-11 УК РСФСР к 7 годам ссылки, одинок, до ареста по настоящему делу проживал в селе Парабель Нарымского округа ЗСК, работал статистиком участковой комендатуры, арестован 29 июня 1937 года.
Согласно обвинительному заключению, Славинский признан виновным в том, что он являлся активным участником созданных Петелиным, Михайловым, Эскиным, Долгоруковым, Пироцким и др. на территории Западно-Сибирского края по заданию японской разведки контрреволюционных кадетско-монархической (РОВС) и эсеровской организаций, установил связь с Пироцким и Айдаровым и договорился с ними об укомплектовании эсеровских боевых отрядов.
Славинский на предварительном следствии виновным себя признал (л. д. 10-18).
Постановление тройки УНКВД по настоящему делу подлежит отмене, а дело прекращению по следующим мотивам:
Обвинение Славинского основано на показаниях его и осужденных по другим делам Музыкантова С. М. и Айдарова Н. П. (л. д. 10-50).
Однако эти их показания опровергаются материалами проверки, а именно:
Славинский показал, что в контрреволюционную организацию он завербован в начале 1935 года Донским, который из участников их к-р. организации назвал Музыкантова С. М., дал задание подбирать командные карты для повстанческих отрядов и вовлечь в их организацию Айдарова и что в момент вербовки Айдаров сообщил, что он уже состоит в к-р. организации и из ее членов назвал Вернера и Шишанова (л. д. 10-18).
Музыкантов С. М. и Айдаров подтвердили показания Славинского о их контрреволюционной связи с ним, но о его практической контрреволюционной работе показаний не дали (л. д. 19-50).
Произведенной по делу проверкой установлено:
Органы НКВД в отношении Славинского на день его ареста никакими компрометирующими материалами не располагали и в настоящее время таких материалов не имеется.
По учетам соответствующих архивов Славинский, как агент японской разведки не проходит (мат. пров. т.1, л.24 и т.2 л.51-66, 131-179, 230-232 и 235-261).
Петелин, Михайлов, Эскин, Долгоруков, Пироцкий и Шишанов в контрреволюционной организации не состояли, преступлений не совершали и были осуждены в 1937 году необоснованно. Дела в отношении их прекращены за отсутствием состава преступления.
По делам на Музыкантова и Вернера принесены протесты о прекращении этих дел на основании п. 5 ст. 4 УПК РСФСР, а дело в отношении Айдарова находится на проверке в прокуратуре Томской области.
Донской к уголовной ответственности не привлекался (мт. пров. т.1 л.24, 46-50, 53-55, 57-58, 79, 93, 151, 290, 323 и 365).
Проверкой также установлено, что указанных в обвинительном заключении кадетско-монархической (РОВ С) и эсеровской контрреволюционных организаций и Сиббюро ПСР в Западно-Сибирском крае не существовало и что материалы об их организациях были сфальсифицированы бывшими работниками органов УНКВД ЗСК, которые в 1936-1937 годах систематически арестовывали невинных граждан и на допросах, путем применения запрещенных методов следствия добивались от арестованных признания своей вины в том, чего они в действительности не совершали (мат. пров. т.1 л. д.104-144 и т.2 л. д.222-225).
Таким образом, в действиях Славинского инкриминируемых ему преступлений не содержится.
На основании изложенного и руководствуясь Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 августа 1955 года и ст. 25 Положения о прокурорском надзоре в СССР,
ПРОШУ:
Постановление Тройки УНКВД Западно-Сибирского края от 7 августа 1937 года по делу Славинского Федора Парфильевича отменить, а дело дальнейшим производством в уголовном порядке прекратить на основании п. 5 ст. 4 УПК РСФСР за отсутствием состава преступления.
Военный прокурор Сибирского военного округа
полковник юстиции Подпись П. Орлов
Справка:
1. Дело на Славинского Ф. П. проверялось как смежное с делом на
Музыкантова, без жалобы.
2. Материал проверки подшит отдельно в 2-х томах.
3. Заключение по делу будет дано пом. ВП СИБВО майором юсти-
ции Ложкиным.
ПРОТЕСТ
прокурора Сибирского военного округа в военный трибунал Сибирского военного округа по делу Н. А. Клюева
22 июня 1960 г. г. Новосибирск Секретно.
В военный трибунал Сибирского военного округа.
ПРОТЕСТ (в порядке надзора) По делу Клюева Николая Алексеевича
13 октября 1937 года, на основании постановления тройки Управления НКВД Западно-Сибирского края подвергнут (без указания статьи УК) высшей мере наказания расстрелу, с конфискацией имущества
Клюев Николай Алексеевич, 1870 года рождения, уроженец дер. Макеево быв. Новгородской губ., русский, беспартийный, образование среднее, одинок, происходит из крестьян-середняков, ранее не судим, до ареста по настоящему делу проживал в г. Томске, поэт, писатель, арестован 28 мая 1937 года. Согласно обвинительному заключению Клюев признан виновным в том, что он являлся активным участником созданной Волконским и Эскиным на территории Западно-Сибирского края (по заданию зарубежной белогвардейщины) кадетско-монархической повстанческой организации, в которую завербован в 1934 году Волконским и по заданию руководства организации непосредственно осуществлял и направлял к-р деятельность духовенства и церковников.
Клюев на предварительном следствии виновным себя не признал (л. д. 13-22).
Постановление тройки УНКВД по настоящему делу подлежит отмене, а дело - прекращению по следующим мотивам:
Обвинение Клюева основано на показаниях осужденных по другим делам Ширинского-Шахматова А. А., Зиверт И. Н.,1 Назарова И. Г., Куклина В. А., Мельникова И. Г., Лампе Г. В., Голова А. Ф., Ивановского П. А., Успенского А. П. и Иванова П. Н. (л. д. 23-112).
Однако, их показания не конкретны и опровергаются показаниями Клюева и материалами проверки, из которых усматривается:
Органы НКВД в отношении Клюева на день его ареста никакими компрометирующими материалами не располагали и в настоящее время таких материалов не имеется. По учетам соответствующих архивов
' Епископ Томской и Западно-Сибирской епархии. Арестован в 1937 г. Расстрелян.
КЛЮЕВ как агент японской и других иностранных разведок не проходит (материал проверки т. 6, л. д. 143-207 и 219-380).
Эскин Н. А., Мельников И. Г., Лампе Г. В. и Успенский А. П. в контрреволюционной организации не состояли, преступлений не совершали и были осуждены в 1937 году необоснованно. Дела в отношении их прекращены на основании п. 5 ст. 4 УПК РСФСР.
По делам Ширинского-Шихматова А. А., Зиверт И. Н., Назарова И. Г., Иванова П. Н., Голова А. Ф. принесены протесты о прекращении этих дел за отсутствием события преступления.
Дела в отношении Куклина В. А. и Ивановского П. А. производится проверка.
Волконский А. В. к уголовной ответственности за контрреволюционные преступления не привлекался (материал проверки, т. 1, л. д. 52-55, т. 5, л. д. 47, 71, 125, т. 6 л. д. 410 и т. 8, л. д. 109).
Проверкой также установлено, что указанной в обвинительном заключении кадетско-монархической повстанческой организации в Западно-Сибирском крае не существовало, и что материалы об этой организации сфальсифицированы работниками органов УНКВД ЗСК (материал проверки, т. 1, л. д. 104-144 и т. 2, л. д. 222-225).
Таким образом в действиях Клюева инкриминируемых ему преступлений не содержится.
На основании изложенного и руководствуясь Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 августа 1955 года и ст. 25 "Положения о прокурорском надзоре в СССР",
ПРОШУ:
Постановление тройки УНКВД Новосибирской области от 13 октября 1937 года по делу Клюева Николая Алексеевича отменить, а дело дальнейшим производством в уголовном порядке прекратить на основании п. 1 ст. 5 "Основ уголовного судопроизводства СССР" за отсутствием события преступления.
Приложение: Дело в 1 томе от н/вх № 06027-59 г.
Военный прокурор СибВО
генерал-майор юстиции Подпись (П. Орлов)
Архив УФСБ по Томской области. Д. П-9753. Л. 120-121. Подлинник. Машинопись.
Приложение № 27
ИЗ СПРАВКИ
Управления КГБ Томской области по материалам проверки архивно-следственного дела И. М. Кочева
21 октября 1965 г.
Проверкой установлено, что в 1937 г. Управлением НКВД по Зап-сибкраю, Томским горотделом НКВД и Нарымским окротделом НКВД
были арестованы и по постановлению тройки УНКВД Запсибкрая расстреляны за создание на территории Западно-Сибирского края контрреволюционной эсеро-монархической и кадетско-монархической повстанческой организации: Эскин Николай Афанасьевич, Долгоруков Михаил Михайлович, Пироцкий Николай Григорьевич, Михайлов Василий Степанович, Левицкий-Щербина Георгий Леонардович, Ши-ринский-Шихматов Никита Андреевич, Слободский Михаил Александрович.
В 1936 г. за создание тех же организаций в г. Новосибирске был арестован, а затем расстрелян Петелин Иван Харламович.
В 1956-1960 гг. дела по обвинению всех перечисленных выше лиц были проверены и судебными органами были прекращены за отсутствием состава преступления. При проверке этих дел было установлено, что эсеро-монархической и кадетско-монархической организаций, в создании и руководстве которых они обвинялись, в действительности не существовало, а материалы следствия об этих организациях фальсифицировались работниками НКВД.
При проверке также установлено, что бывший князь Волконский Андрей Владимирович, проживавший в 1931 г. в г. Томске, 7 февраля 1935 г. умер. В архивных материалах на Волконского, имеющихся в УКГБ по Томской области, никаких данных о причастности его к к-р организации и о связях с Михайловым, Эскиным, Пироцким и другими перечисленными выше лицами не имеется [...]
К-н Удовин
Архив УФСБ по Томской области. Д.П-7240. Л.55. Заверенная копия. Машинопись.
Приложение № 28
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ бывшего старшего следователя следственного отдела УКГБ Томской области А. И. Спраговского о механизме политических репрессий в 1936-1938 гг.
ноябрь 1988 г. г. Северск
Люди должны знать об этом.
В последнее время в периодической печати стали освещаться события сталинских репрессий и многие историки обращаются к живым свидетелям с тем, чтобы восстановить правду, показать каковой она была в действительности.
Я отношу себя к таковым свидетелям, знающим о репрессиях 30-х годов по тем документальным материалам, с которыми мне довелось работать в период с 1955 по 1960 годы, т. е. время реабилитации советских граждан, объявленной решениями XX съезда КПСС.
В то время я был старшим следователем следственного отдела Управления КГБ по Томской обл.
На мою долю выпало пересмотреть и составить заключения о реабилитации на десятки тысяч необоснованно расстрелянных советских граждан в 1937-1938 гг. Передо мной раскрылась картина вопиющего беззакония, искусства фальсификации дел бывшими работниками НКВД Запсибкрая, Томского горотдела и Нарымского окротдела НКВД.[...]
Как практически проводилась работа по реабилитации граждан?
В 50-е годы многочисленные заявления стали поступать от родственников осужденных о пересмотре дел. Поручения исходили от прокуратуры области, где пом. прокурора по надзору за следствием в органах госбезопасности был Волков Анатолий Константинович. Это по делам, поднадзорным органам прокуратуры. И от пом. Военного прокурора СибВО - Ларионова Ивана Абрамовича по делам, поднадзорным военной прокуратуре.
Около пяти лет десятку работников следственного отдела УКГБ по Томской области пришлось посвятить проверке обоснованности обвинения граждан в надуманных преступлениях. Чего только не было в их "признательных" показаниях! Это взрывы мостов через реки Томь и Обь, которых не было; взрывы пихтовых заводов, электростанций и т. п. Приходилось допрашивать тысячи свидетелей, знавших осужденных, чтобы установить истину, разъезжая по районам области. И, как правило, все обвинения, которые вменялись в вину осужденным, не находили своего подтверждения. А бывшие работники НКВД, которых удавалось разыскать, такие как Карпов Сафон Петрович - Нарымский окротдел, Салтымаков, Казанцев, Лев и др., уже работники областного аппарата УКГБ, показали, что фальсификацией следственных дел они вынуждены были заниматься по указанию "сверху", в силу тогдашней обстановки.
Как фабриковались следственные дела.
В зависимости от того, к какой "контрреволюционной" организации причислялись арестованные, заводились и следственные дела. Это были и групповые до 100-200 человек, и одиночные.
Как правило, работниками НКВД составлялся список с указанием фамилии имени и отчества, где сказано, что эти лица являются участниками, например, "контрреволюционной кадетско-монархической повстанческой организации", действовавшей в Каргасокском районе. Или участниками "польской организации войсковой", "право-троцкистской организации" и т. д.
В отдельных случаях имелась виза прокурора - "арестовать".
В каждом одиночном деле имелся ордер на арест, в котором указывалась принадлежность к той или иной контрреволюционной организации, протокол производства обыска с указанием понятых, что облегчало нам устанавливать свидетелей в процессе пересмотра дел, т. к. указывались фамилии понятых.
Протоколы допроса обвиняемых размножались в нескольких экземплярах на множительных аппаратах, показания их перекрывались
признаниями в причастности к организации и приводились конкретные факты подрывной деятельности. Люди, умевшие писать, учиняли свои подписи под каждым листом, а неграмотные ставили отпечаток пальца.
В процессе проверки оказалось, что эти дела являлись плодом фантазии работников НКВД, а вменявшиеся в вину факты "подрывной деятельности" опровергались собранными доказательствами.
Ведь для объективных выводов о том, был ли в действительности взорван мост через р. Обь или Томь, нужно было находить лиц, живших в то время в одном районе с осужденными, и путем их допроса опровергать подобные факты обвинения, хотя из истории Сибири было известно, что таковых мостов в то время не было. Таким же образом проверялись факты по взрыву пихтовых заводов.
Как показали старожилы, в таежных поселках отдельные кустари занимались выработкой пихтового масла примитивным способом. Такие установки в воображении работников НКВД выдавались за пихтовые заводы, а их уничтожение, как конкретные факты "подрывной деятельности".
По каждому делу составлялось обвинительное заключение, а в конце приобщалась выписка из решения Тройки НКВД, где указывалось, что такой-то осужден к ВМН - расстрелу с указанием даты принятия решения. По отдельным делам ВМН заменялась 10-ю годами с отбытием в лагерях без права переписки.
В состав Тройки входили - начальник УНКВД, прокурор Запсибкрая и секретарь крайкома партии.
В процессе пересмотра дел этой категории было установлено, что подписывать протоколы или оставлять отпечатки пальцев обвиняемые вынуждены были под физическим или моральным воздействием. Широко применялись недозволенные методы ведения следствия: угроза оружием, зажим между дверями и косяком пальцев рук и последующим давление с вызовом нетерпимой боли; сидение часами на спинках стульев и т. д.
Обработке к подписанию протоколов подвергались арестованные и через провокаторов, которые специально подсаживались в камеры сотрудниками НКВД. [...]
По каждому делу после проверки обоснованности предъявленного обвинения нами составлялось заключение, в котором делались выводы о реабилитации осужденных. Окончательное решение принималось судебной коллегией областного суда или же военной прокуратуры, т. е. по поднадзорности.
Достоверно мне известно, что из всех пересмотренных дел лишь только в отношении одного - Пушнина Ивана (кажется Петровича)1, осужденного к 10 годам ИТЛ, приговор был оставлен в силе, а в отношении других десятков тысяч дела производством прекращены из-за отсутствия в их действиях состава преступления. [...]
Пушнин Иван Федеорович. См. документ № 4.
Пробыв в заключение 10 лет, Пушнин решил реабилитироваться и с подробнейшим заявлением обратился в военную прокуратуру. Дело это проверялось мною где-то в 1956-57 году. Из Казахстана был вызван сам Пушнин. И вот его рассказ, подтвержденный другими доказательствами по делу.
В 1932 году он работал землеустроителем в Томской зем. управе. Сотрудничал с органами НКВД. В с. Петухово Томского района проживали семьи польской национальности: Татыржа, Лисовские, Лещинские и др., которые приехали, спасаясь от голода с Белоруссии.
Работники Томского горотдела НКВД, среди которых особую роль играл Федоров24, разработали анкету, из которой следовало, что заполнивший эту анкету считался участником контрреволюционной шпион-ско-диверсионной организации "Партия народных героев", руководимой 2-м генштабом Польши.
Пушнину была поставлена задача войти в доверие Татыржи и др. поляков с. Петухово и, выдавая себя за представителя 2-го генштаба Польши, заполнить на всех взрослых поляков анкеты. У Татыржи была дочь 18 лет Валя, на которой Пушнин по заданию органов НКВД вынужден был жениться. После этого он чувствовал себя среди поляков своим человеком. Заполнив анкеты, Пушнин вначале показал их Федорову, затем определились с местом хранения анкет в доме Татыржи в тайнике. В одну из зимних ночей выездной бригадой работников НКВД была проведена операция в с. Петухово. Пушнина к этому времени отправили в Калужскую область, инсценировав его побег.
Во время обыска в тайнике у Татыржи обнаружили анкеты на членов "Партии народных героев", после чего произвели их арест. Внешне все выглядело правдоподобно.
На допросах все арестованные - 32 или 34 чел., в том числе и Валя -жена Пушнина, пояснили, что анкеты они подписали по просьбе Пушнина.
Была ли в действительности такая партия, они не знают, но Пушнин говорил им, что он является представителем 2-го генштаба Польши.
Поскольку дело принимало иной оборот, как это было задумано Федоровым, вызвали Пушнина из Калуги, составили документы, указывающие на его поимку в результате объявленного розыска, и привлекли по этому же делу, пообещав вывод его из дела после того, как будут проведены очные ставки с другими арестованными по делу.
Как и было обусловлено, Пушнин на очных ставках изобличал всех обвиняемых в причастии к организации "Партия народных героев".
К моменту рассмотрения дела в суде выездной сессии военного трибунала, Федоров инсценировал повторный побег Пушнина уже из
тюрьмы, организовал фотосъемку его в гробу, а фотокарточки для убедительности показали арестованным по делу. Вначале жене Вале Татыржа, затем ее отцу и т. д.'
Такими действиями Федоров пытался вывести из-под суда своего агента Пушнина.
Однако в суде все обвиняемые не признавали себя виновными в предъявленном им обвинении и ссылались на Пушнина, как представителя 2-го генштаба, а была ли названная организация, они не знают. А Пушнин, как они убедились по фотокарточке, умер.
Перед судом стал вопрос, как поступить с рассматриваемым делом? Выход был найден. Федоров провел ряд "оперативно-розыскных действий", доказал, что умышленный побег Пушнина и фото в гробу предприняты им, якобы, с целью уйти от "возмездия". Пушнину опять была обещана свобода при условии, что в суде он изобличит всех обвиняемых в причастности к "Партии народных героев".
В судебном заседании Пушнину удалось изобличить Татыржу и других в том, что они фактом подписания анкет стали участниками "Партии народных героев". [...]
Часто задают вопрос, сколько людей погибло в годы необоснованных репрессий?
У меня лично сложилось такое мнение, что погибло примерно столько, сколько в Великую Отечественную войну 1941-45 годов.
Когда бывал в населенных пунктах области в связи с пересмотром дел 1937-38 г., то интересовался у старожилов, в сельских Советах и по обелискам, где были написаны имена погибших в годы войны, о потерях. Оказывалось, что часто число репрессированных превышало число погибших в ВОВ или же было равнозначным. [...]
Подпись Спраговский
ГАТО. Ф. Р-1993. Оп.ТД.60. Л.1-12. Подлинник. Машинопись.
Приложение № 29
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ бывшей заключенной Л. И. Медведевой о начальнике Томского горотдела НКВД И. Овчинникове
май 1989 г. г. Томск
1 В архивно-следственном деле этой организации, которое хранится в архиве УФСБ Томской области, действительно имеется такая фотография.
Мы проживали в г. Прокопьевске в 30-е годы. Я была замужем. Мой муж работал главным инженером шахты "Черная гора", а я секре
тарем-машинисткой в Прокопьевском ГО НКВД у начальника городского отдела Овчинникова Ивана Васильевича. В отделе мы жили дружно, весело, праздники встречали вместе. Овчинников веселый был, красивый, высокий. Обычно он был заводилой. Мы с мужем любили друг друга, семья у нас была хорошая, крепкая. А Овчинникова в Прокопьевск перевели из Новосибирского ОГПУ. До него начальником ГО НКВД Прокопьевска был Бибрикаркле, он был очень порядочный человек, совместные праздничные встречи начали при нем, а при Овчинникове продолжили.
В 1936 году мой муж и почти вся техническая и нетехническая интеллигенция города была арестована. Все, и в одну ночь. Арестовал Прокопьевский ГО НКВД. Семьи всех арестованных выселили, я ушла жить к отцу, он был директором банка в Прокопьевске, а арестовали в первую очередь руководство и техперсонал прокопьевских шахт. С мужем я прожила 1 год и 2 месяца. [...]
Овчинников стал добиваться моей любви, я была молодая и красивая, я сама так считала и другие мне говорили, не то, что сейчас, что с красотой моей стало. Моя красота оказалась моим горем, всю жизнь мою сломала. Правильно говорят: "Не родись красивой, а родись счастливой". Вот счастье мое и было всего полтора неполных годика. После зоны уже выходила замуж, но все не то. Первого мужа, как мы с ним жили, трудно забыть.
Вот Овчинников стал домогаться, в любви мне объяснялся, проходу не давал. И ласково и угрозами добивался меня. Говорил, что я под подозрением, что он специально это сделал, чтобы я согласилась быть его. "Никуда, - мол, - не денешься. Отдашься мне, или арестуем и расстреляем, чтобы другому мужчине не досталась". Ему жен-шины не отказывали, видный мужчина был, да и боялись его, он ведь принципов не имел. Юбку не пропустит, более-менее смазливую. Я ему отказывала, говорила, что замужем, что мужа люблю, а он: "Ну, это дело поправимое, мы это поправим, останешься без любимого своего, вдовой. И если со мной не будешь спать, то и тебя такая же судьба ждет". Мужа арестовали, а мог и не трогать его, если бы я поддалась ему, но тогда бы и семьи у нас не было. Не могла я. А Овчинников любил меня, конечно по-своему, зверски как-то, это я потом поняла. В общем, проходу ни в НКВД, ни в городе от него не было.
Записки от мужа из тюрьмы, когда он под следствием был, Овчинников разрешил передавать мне, говорил, что вот, мол, видишь, я иду на уступки, а ты, мол, ломаешься. Ждал от меня ответные шаги, а мне - чем сильнее он приставал, тем противнее делался. Я его буквально возненавидела, а он от моих отказов в настоящее бешенство приходил, какие-то садистские черты в нем были.
Дошли до меня разговоры, что группу арестованных, в том числе и мужа, готовят к отправке, а куда - неизвестно. Чтобы встретиться с мужем, а я чувствовала, что эта встреча наша - последняя, я сказала Овчинникову, что, мол, подумаю, вроде, как надежду дала. А ему поставила условие, чтобы он разрешил нам свидание. На хитрость по
шла. Он думал недолго. Сказал, что, мол, черт со мной, он не гордый, от меня, мол, не убудет, и дал целые сутки свидания, день назначил.
Я прическу сделала, платье помню, его (мужа) любимое, надела, еды сумку приготовила и пришла на свидание.
Овчинников местом свидания определил свой кабинет, приказал моего любимого, вроде, как на допрос к нему доставить. А когда конвой мужа привел, со словами: "Черт с вами, блядуйте тут", вышел и кабинет закрыл с той стороны ключом. Сутки нам дал целые. [...]
Через сутки пришел Овчинников, вызвал конвой. Мужа увели... Навсегда. После я узнала, что его почти сразу после нашего свидания и расстреляли. Да Овчинников и сказал мне об этом, а тогда стал приставать ко мне [...]
Отца к тому времени выгнали из партии за связь с "врагом народа", он тут вскоре в Томск уехал, место жительства искать, так, мол, шанс есть уцелеть, он же знал, как все это делается. В общем, в Томске жилье он подыскал, и мы не стали дожидаться этих трех дней и уехали с отцом, я даже на работе ничего не сказала и документально не уволилась, все мы сделали в большом секрете.
До этого я уже ездила в Томск, поступила в медицинский институт на 1 курс, затем в Прокопьевск вернулась, и вот теперь уехала совсем. В Томске стала ходить на лекции, учеба началась, жизнь вроде налаживаться стала, но вот 20 сентября по дороге в библиотеку столкнулась нос к носу с Овчинниковым, его за заслуги из Прокопьевска в Томск перевели, начальником Томского НКВД.
Со мной случилась настоящая истерика, все рассказала отцу вечером. Отец Овчинникова буквально ненавидел.
В 12 часов ночи за мной пришли. Меня взяли, хотя не прописана была. Вещи все описали, ордер на арест показали, выписан был. Помню, повезли когда и из дома выводили, то снег шел. Привезли на Ленина, 4225 ночью, в час ночи, поместили в камере, приставили одного конвоира. Из разговора с ним поняла, что арестовали меня по приказу Овчинникова. Ему позвонили, он приехал, завел меня в кабинет, конвоира отпустил и завел старую пластинку про любовь, и с угрозами стал приставать. Я плюнула ему в рожу и прыгнула в окно, даже не сообразив, какой это этаж. Мне все равно было, а окно было без решетки, и он его открыл, так как было душно и жарко. Я этим воспользовалась. Упала я мягко, даже не ушиблась, и скорее бежать от этого здания в сторону дома. Удивительно, но за мной никто не погнался. Отдышалась, успокоилась, походила по Томску, думала, что дальше делать. Решила зайти домой, взять вещи и уехать из этого города, подальше от Овчинникова, куда глаза глядят. К дому подходила осторожно, ничего подозрительного не заметила, зашла домой, а там меня уже ждали.
В общем, опять доставили на Ленина, 42, второй раз за ночь. Овчинникова не было, позвонили ему опять, и, видно, по его распоряжению повезли в ИТК № 6 (колонию "Шестерку"). Она была в районе нынешнего "Сибмо-
тора" и ГРЭС. Определили в барак и держали там до снега. Допрашивали в колонии, иногда на допрос водили в ГО НКВД.
Допрашивали про отца, ему готовили обвинение по ст. 58-10, антисоветские разговоры и агитация. Я запустила чернильницей в следователя и меня посадили в ШИЗО (штрафизолятор), затем опять в женский барак. Там у меня была подруга по фамилии Овсянникова. Кормили нас распаренной соей. Сказала, что соя - говно, Овсянникова стуканула (вот такая подруга), опять посадили в ШИЗО. Старостой у нас в бараке была Земсонова, тоже стукачка, стучала и Угрюмова, жена "высокого начальника". Вообще, по зоне, жены начальников себя нехорошо вели очень часто. [...]
Овчинников с какой-то комиссией приходил в лагерь, еще в "шестерку", меня там видел, рожу скривил брезгливую: "Теперь подохнешь, сука!". Больше меня не касался, но чувствовала, даже на допросах, что он меня пасет, наблюдает, что со мной будет. В лагере в бараке сидело 600-700 человек женщин. Большинство из интеллигентных семей. Медики, филологи и другие. [...]
По зоне помню хорошо одного человека. Мужик, по фамилии Ва-сильковский. Когда посадили, почему не расстреляли, сколько отсидел, он, наверное, и сам уже не помнил. Бывший адмирал, здоровенный мужик, умница, благородный, огромного интеллектуального уровня, прекрасный собеседник. Я с ним сдружилась, помогала ему, чем могла, но кусок хлеба, миска похлебки для него было очень мало. Это был когда-то физически очень развитый человек, очень высокий. Он "доходил", превращался в "доходягу", а у меня возможности тоже были не ахти какие. Умер он от истощения зимой. Когда его на санях по зоне закрытого куском ветоши везли, так ноги торчали из саней и бороздили по снегу. У него было 5 заповедей, им разработанных, дающих некоторую гарантию не попасть в тюрьму. Он с философским складом ума их в зоне разработал.
Вот они:
1. Не думай.
2. Если думаешь - не говори никому.
3. Если сказал - не пиши.
4. Если написал - не публикуй.
5. Если опубликовал - сразу же пиши опровержение. [...]
Да, когда Овчинникова арестовали в 1938 году, его посадили в камеру Томской тюрьмы, следствие по нему начали там. Он в камере вел себя очень буйно, хулиганил, никак не хотел примириться с арестом. Все стены исписал стихами, в большинстве своем антисоветского содержания. Это мне рассказали люди, которые после его отправки в Новосибирск убирали камеру, где он сидел. Стихи сцарапывали со стен скребками, и закрашивать пришлось потом. Сейчас как-то мне его даже, вроде бы, немного жаль.
Со слов Медведевой Л. И. записал Девянин С. А.
ИЗ ПОСТАНОВЛЕНИЯ президиума Верховного суда РСФСР об отмене приговора спецколлегии Запсибкрайсуда по делу "Партии народных героев"
в Томске
18 апреля 1990 г.
Президиум Верховного Суда РСФСР в составе: Председателя Радченко В.И.
Членов президиума: Сергачевой Н. Ю., Верина В. П., Жуйко-ва В. М., Луканова П. П., Карасева И. Н., Лукашова Ю. А., Свиридова Ю. А., Меркушова А. Е., Цягеелавова В. К.
рассмотрел дело по протесту первого заместителя Прокурора РСФСР Трубина Н.С. на приговор спецколлегии Запсибкрайсуда от 15-19 сентября 1936 года, по которому осуждены: [...]'
УСТАНОВИЛ:
Пушнин, Татыржа Ф. А., Дунбинский, Татыржа А. А., Малеев Ф. Ф., Романчук Н. И., Гуров, Лосовский, Парфенов, Романчук И. И., Пушнина, Лоскутов, Татыржа А. Ф., Соловьев, Романчук Ф. И., Дунбинский В. И., Апетенок, Бобылев, Романчук Я. А., За-польская признаны виновными в том, что они, будучи враждебно настроены к существующему строю, решили создать контрреволюционную повстанческую организацию. В ноябре 1935 года приступили к созданию такой организации, именуемой "Партией народных героев", из лиц польской и других национальностей, прибывших на жительство в Сибирь еще при царизме, и болезненно принявших коллективизацию, высказывавших недовольство политикой партии и правительства, проводимой в деревне. Названная организация имела разработанный устав-программу, издавала рукописные воззвания контрреволюционного содержания и распространяла их среди населения.
Апетенок П. И., Апетенок И. С, Кончевский, Романчук П. И., Романчук А. И., Грабовский, Романчук И. И., Смолько, Молев, Бриц, Марьин признаны виновными в том, что, зная о существовании контрреволюционной организации, не сообщили об этом органам власти.
В основу обвинения были положены показания подсудимых, вещественные доказательства: протоколы заседаний подпольной организации, анкеты для вступающих в организацию, устав, списки членов организации, а также показания свидетелей Бурыхиной, Никитина, Завалей, Флусова, Андреева и др.
' Далее перечислены фамилии осужденных, которые названы в постановляющей части.
Приговор и определение подлежат отмене по следующим основаниям.
Дополнительной проверкой, проведенной по делу, установлено, что в Межениновском сельском Совете антисоветской организации не существовало. Как сама организация, так и ее программно-уставные документы были сфабрикованы сотрудниками Томского ГО НКВД Журавлевым, следователем Мериновым и непосредственным исполнителем их замысла осужденным Пушниным.
Никаких конкретных действий, образующих состав преступления, предусмотренный ст. ст. 58-2 и 58-11 УК РСФСР, направленных против существующего строя, члены группы не предпринимали, преступлений не совершали. Приговор подлежит отмене, а дело - прекращению, как сфальсифицированное органами НКВД.
На основании изложенного и руководствуясь п. 2 ст. 378 УПК РСФСР, Президиум Верховного Суда РСФСР
ПОСТАНОВИЛ:
приговор спецколлегии Запсибкрайсуда от 15-19 сентября 1936 года и определение специальной коллегии Верховного Суда РСФСР от 17 октября 1936 года в отношении Пушнина Ивана Федоровича26, Татыржа Фульгена Августовича, Дунбинского Бронислава Ивановича, Татыржа Антона Августовича, Малеева Фадея Францевича, Романчука Наполеона Иосифовича, Гурова Ивана Афанасьевича, Лосовского Ивана Ефимовича, Парфенова Александра Савельевича, Романчука Ивана Иосифовича, Пушниной Владиславы Августовны, Лоскутова Ивана Ивановича, Татыржа Августа Фомича, Соловьева Ивана Казе-мировича, Романчука Франца Иосифовича, Дунбинского Викентия Ивановича, Апетенка Антона Иосифовича, Бобылева Николая Ивановича, Романчук Ядвиги Августовны, Запольской Зинаиды Ивановны, Романчука Петра Иосифовича, Романчука Альфонса Иосифовича, Грабовского Станислава Антоновича, Романчука Иосифа Иосифовича, Апетенка Павла Иосифовича, Смолько Петра Петровича, Молева Да-выда Тимофеевича, Апетенка Иосифа Станиславовича, Кончевского Иосифа Станиславовича, Брица Альбина Терентьевича, Марьина Михаила Петровича, Малеева Станислава Францевича, Лосовского Ильи Ивановича - отменить, уголовное дело прекратить за отсутствием состава преступления.
Председатель Подпись В.И. Радченко
Архив УФСБ Томской области. Д.П-10282. Т.2. Л.909-911. Подлинник. Машинопись.
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ бывшего старшего следователя следственного отдела УКГБ Томской области А. И. Спраговского о пересмотре архивно-следственных дел граждан, репрессированных в 1936-1938 гг.
1990 г. г. Северск
В ноябре 88-го я сделал попытку описать практику фальсификации следственных дел периода сталинских репрессий 37-38-то годов по памяти, руководствуясь теми документальными материалами, которыми когда-то пользовался, занимаясь пересмотром дел в 55-60-м. Естественно, столь большой разрыв во времени - 30 с лишним лет - не позволяет восстановить отдельные события и факты с достоверной точностью. Не исключаю и ошибок. Газета "Красное знамя" сообщает, что за 34 года Томский областной суд реабилитировал 5132 человека, ставших жертвами произвола. У меня нет оснований исправить эту цифру. Однако основная масса людей в тот период была осуждена по делам, подведомственным военной прокуратуре: за измену Родине, шпионаж, вредительство.
Думаю, с учетом данных военной прокуратуры число жертв увеличится в 2-3 раза. Как теперь известно, в 69-м процесс пересмотра дел был приостановлен. Сейчас он возобновился. Печальный итог будет известен лишь после завершения всей этой эпопеи. [...]
Чтобы не быть голословным в своем повествовании, я решил подтвердить события, о которых пишу, изучением конкретных дел, к которым имел доступ еще в пятидесятых годах. Потребовалось поднять дело бывшего начальника Томского НКВД Овчинникова Ивана Васильевича, Пушнина Ивана и других. Только исследовав дело Овчинникова, можно понять, как развертывались массовые репрессии в 37-38-м в Томске и Нарымском окружном отделе НКВД.
Полагая, что настал период гласности и правдивого освещения истории прошлого, в феврале 90-го я обратился в УКГБ по Томской области с просьбой поднять названные дела. Я ошибся в своих надеждах. До сих пор ширма, за которой творились произвол и беззаконие, не раздвинута. Очевидно, есть еще люди, которым это невыгодно. Потребуется какой-то период времени, чтобы были раскрыты архивы НКВД. А пока я жив, постараюсь рассказать о том, что знаю.
* * *
В делах на "участников троцкистских формирований" особенностью являлось то обстоятельство, что в качестве доказательства к материалам приобщалось "завещание В. И. Ленина". То был текст, выполненный на половине листка бумаги на каком-то множительном
аппарате с применением синего красителя. Как правило, "завещание" находилось в конверте, подшитом к делу. Считалось, что наличие такого материала изобличает в причастности к контрреволюционной троцкистской организации. Из его текста следовало, что Ленин рекомендовал обдумать способ перемещения Сталина с поста генсека. Там же говорилось о том, что Сталин груб и жесток. Все участники троцкистской организации приговаривались к высшей мере наказания (ВМН). В делах, по которым проходили колхозники, основными пунктами обвинения были рассказанные анекдоты. Они квалифицировались как "клевета на колхозный строй". Помню, например, такой анекдот. Сталин, Черчилль и Рузвельт ехали по дороге. Путь им преградил бык и, несмотря ни на какие уговоры, с дороги не уходил. Черчилль обещал ему вольготные пастбища в Шотландии, Рузвельт обещал отправить в Соединенные Штаты. Однако бык упорно стоял. Тогда Сталин, обращаясь к быку, произнес: "Уходи, а не то в колхоз отправлю". Бык, испугавшись, тут же освободил путь. За подобные анекдоты многие поплатились жизнью.
А вот как учительницу обвинили в контрреволюционной агитации. На уроке русского языка она развесила плакаты перед учениками со спряжением глагола "судим" и пояснила, как спрягается этот глагол: я судим; ты судим; он судим; мы судимы, вы судимы; они будут судимы. Дальше — немного фантазии следователя, чтобы подобные объяснения квалифицировались как факт практической подрывной деятельности со стороны учительницы.
В каждом конкретном деле факты подрывной или вредительской деятельности подбирались в зависимости от рода занятий арестованных. Если были работники ТЭЦ, то измышлялись факты о вредительстве (взрыв котла, вывод из строя труб). Многие жители Томска, например, были обвинены в разрыве дамбы на берегу Томи в районе Че-ремошников, в результате чего был якобы затоплен город. Тот, кто имел отношение к сельскому хозяйству, обвинялся в заражении лошадей чесоткой, коров - ящуром, конюхи - в выводе из строя сбруи, телег. А бывшие кулаки - в сознательном или умышленном уничтожении ранее принадлежавших им сельхозмашин (молотилок, сеялок, веялок) поджогах. Работавшие на Асиновском льнозаводе - во вредительстве путем поджога льна, вывода из строя машин и оборудования. [...]
Когда Иван Овчинников, бывший начальник Томского горотдела НКВД, в начале 37-го года вернулся из Новосибирска с краевого совещания руководящих работников НКВД Запсибкрая, в Томске началась работа по составлению списков на "контрреволюционный элемент", подлежащий изоляции. Под эту категорию подходили и поляки, проживающие в Томске и районах Запсибкрая, куда большая часть из них приехала с Запада во время голода на Украине и в Белоруссии.
В списки включались в основном мужчины в возрасте от 17 лет и старше. Попадались и женщины.
Судя по содержанию предъявленных обвинений, наличие контрреволюционной организации, ее масштаб и организационное строение
были разработаны в недрах краевого управления НКВД в Новосибирске. Названа она была "контрреволюционной польской организацией войсковой", созданной вторым польским генштабом. Сокращенно "ПОВ". Вот эта мнимая организация и поглотила основную массу поляков в 37-38-х годах.
Во главе "заговора" был якобы ксендз Гронский. Дело по обвинению Гронского, как и всех других, тоже было сфабриковано. По территориальному признаку были составлены списки поляков, а затем произведен их арест. Обвинение предъявлялось стандартное, то есть в принадлежности к "контрреволюционной польской организации войсковой". Измышлялась и вменялась в вину "практическая деятельность" обвиняемого в зависимости от того, какое положение он занимал в обществе до момента ареста.
Как правило, все обвиняемые "признали" предъявленное обвинение, и на каждой странице внизу текста, отпечатанного на пишущей машинке, ставили свои отпечатки пальцев. Ведь основная масса арестованных — это неграмотные, забитые нуждой мужики.
Как было установлено, протоколы допроса следователи готовили заранее. К делу приобщались копии протоколов допроса других обвиняемых, также отпечатанных на машинке, из текста которых видно, что "признательные" показания обвиняемых перекрываются. И так -по каждому делу как одиночному, так и групповому. Оно начиналось со справки, составленной сотрудником НКВД, где в категорической форме указывается на то, что, например, Лещинский является участником контрреволюционной "польской организации войсковой", затем один-два протокола допроса обвиняемого, копия протокола допроса другого обвиняемого, небольшое обвинительное заключение, и в конце дела приобщалась выписка из решения тройки УНКВД о расстреле. Вот вкратце и все о судьбе поляков в 37-38-х годах.
Теперь о фальсификаторах. Народ требует назвать их имена и подвергнуть моральному осуждению. Конечно, основная масса этих личностей вымерла, многие были расстреляны (по некоторым данным, 20 тысяч работников органов НКВД было расстреляно - это по Союзу). Вместе с тем многие бывшие фальсификаторы в пятидесятых годах оставались на службе в органах КГБ с повышением в должности и звании. В УКГБ по Томской области в период с 52-го по 60-й мне пришлось работать с такими бывшими фальсификаторами, как Великанов Николай Сергеевич, Прищепа Степан Адамович, Печенкин Иван Николаевич, Казанцев Павел Авдеевич, Лев Абрам Исаакович, Сал-тымаков Дмитрий Кондратьевич. Я знал работавших в то время в управлении МВД Большакова Ивана Васильевича, Карпова Сафрона Петровича, Смирнова Александра Васильевича, тоже бывших фальсификаторов. Все они, как я полагаю, были преданы партии и правительству и действовали с учетом политической обстановки и по указаниям сверху. Очевидно, это присуще было всем живущим в тот или иной период существования страны.
Смена в руководстве партии и страны и линия, проводимая во всех направлениях политической, экономической или общественной жизни,
всегда находили поддержку и одобрение в народе. Так было при Сталине, Хрущеве, Брежневе и теперь при Горбачеве. Инакомыслящие преследовались. Как будет сейчас - время покажет.
* * *
Фальсификаторы того периода объясняли свои действия требованиями политической обстановки, когда в основе их мышления была навязанная Сталиным теория "обострения классовой борьбы". Не прояви они усердия в борьбе с "классовыми врагами", самих бы обвинили в пособничестве "врагам". В протоколах допросов часто встречались фразы: "Врагу свойственно запираться", "Враг не дремлет", "Враг хитер". Поэтому, занимаясь фальсификацией следственных дел, они сумели выжить, пройти тяжелый жизненный путь и, каждый по-своему, завершить его. Где-то в 59-60-м правительство СССР приняло решение о сокращении на 50 процентов пенсии работникам, скомпрометировавшим себя на службе в органах НКВД. Думаю, большего с них взять нельзя. Что же касается пребывания фальсификаторов в партии и продолжения их работы в органах КГБ, этот вопрос вызвал непреодолимое стремление не только во мне, но и у других работников, постигших истину, исключить их из партии и уволить из органов. Жизнь показала, что в решении этого вопроса я поспешил, за что серьезно поплатился. [...]
О практике применения недозволенных методов ведения следствия говорили сами обвиняемые, которые смогли выжить. Помню Зиновьева из Парабели с деформированными пальцами обеих рук. Они были переломаны между дверью и косяком. Об избиении во время следствия говорил бывший секретарь Томского горкома партии Малышев, вернувшийся в Томск в 50-х. Жалко было смотреть в лицо этого человека. Как оказалось, ни в чем он не был виновен. Шел он по "организации" Эйхе. Уцелел чисто случайно, так как выдержал все муки и не поддался на провокации, чинимые следствием. Он плакал и дрожал всем телом, рассказывая о себе и судьбе, постигшей его товарищей по Томскому горкому. [...]
Пересматривая дела на работников партийного аппарата по связям с Эйхе, я позволил выразить в то время сомнение в обоснованности обвинения Каменева и Зиновьева. Было это где-то в 1956 году. По доносу Бабиковой Елизаветы Николаевны, работницы УКГБ, я был вызван "на ковер" к начальнику управления Прищепе С. А. В присутствии ряда руководящих работников, ядро которых составляли фальсификаторы, С. Прищепа выразил мне после разноса политическое недоверие. Обвинил меня в том, что я не разбираюсь в политических моментах происходивших событий, искажаю вопросы политической борьбы в партии и с врагами народа. Не имея в то время материалов по необоснованному обвинению Каменева и Зиновьева, я не мог что-либо противопоставить Прищепе.
Когда большинство работников следотдела утвердилось во мнении, что все контрреволюционные организации, в причастности к которым обвинялись тысячи расстрелянных жителей области, являются
надуманными, я проявил личную инициативу и обратился в ЦК к Хрущеву с предложением принять законодательный акт, которым бы реабилитировались все лица, осужденные внесудебными органами (тройками, двойками, особым совещанием).
В письме я изложил и обобщил практику пересмотренных дел. Ответ я получил от начальника следственного управления КГБ СССР товарища Малярова, куда мое письмо было переслано из ЦК. Последний разъяснил, что принятие такого акта считает преждевременным. Как теперь уже известно, он последовал только спустя 30 с лишним лет. Примечательно, что такое письмо я направил без ведома товарища Прищепы, и он не знал об этом. А ответ пришел через него. Опять я попал в немилость! "Как ты, щелкопер, посмел обращаться к Никите Сергеевичу без моего ведома?" - примерно в таком плане был устроен мне очередной разнос.
Подобные препоны ставились в связи с тем, что Прищепа и начальники отделов управления сами были фальсификаторами, и им было крайне небезразлично, как идет процесс реабилитации. [...]
ГАТО. Ф. Р-1993. Оп.1. Д.61. Л.31-42. Копия. Машинопись.
Приложение № 32
КОЛИЧЕСТВЕННЫЙ АНАЛИЗ репрессированных в Томской области в 1936 г. и реабилитированных в 1950-1990-е годы
Месяц
Кол-во арестованных
Из них расстреляно (по годам)
1936
1937
1938
Январь
14
Февраль
11
Март
60
1
2
Апрель
55
Май
12
1
Июнь
8
1
Июль
10
1
Август
44
14
Сентябрь
57
16
Октябрь
31
6
Ноябрь
27
7
2
Декабрь
44
23
1
Неизвестно
8
Итого
380
1
69
5 Обвинение
Кол-во арестованных
К-р агитация
74
К-р троцкистская организация
71
К-р деятельность
66
"Партия народных героев"
32
Антисоветская агитация
23
Троцкистская фашистско-террористическая орг-я
19
Троцкистская террористическая орг-я
17
К-р монархическая повстанческая орг-я церковников
15
Меньшевики
11
К-р троцкистская диверсионно-террористическая орг-я
10
"Союз спасения России"
9
Сектанты-странники
6
Недонесение
4
Террор
4
К-р саботаж
3
К-р шп-див. повстанч.орг-я
3
Шпионаж
3
К-р национ. латышская организация
1
Право-троцкистская орг-я
1
Агент японский
1
Неизвестно
7
Итого
380 Социальное положение
Кол-во арестованных
Служащий
135
Крестьянин
86
Рабочий
78
Учащийся
29
Служитель культа
8
Лицо без определенных занятий, неработающий
12
Военнослужащий
7
Иждивенец
1
Неизвестно
24
Итого
380 Национальность
Количество арестованных
Русский
286
Поляк
35
Еврей
18
Украинец
13
Литовец
4
Белорус
4
Чуваш
3
Латыш
3
Эстонец
1
Чех
1
Черкес
1
Татарин
1
Румын
1
Мариец
1
Коми
1
Неизвестно
7
Итого
380
Приговор
Количество человек
Расстрел
75
10 лет ИТЛ
9
10 лет ИТЛ и 5 лет ПП
29
10 лет ИТЛ иЗ годаПП
6
8 лет ИТЛ
1
8 лет ИТЛ и 6 лет ПП
1
8 лет ИТЛ и 5 лет ПП
6
8 лет ИТЛ и 3 года ПП
1
7 лет ИТЛ
2
7 лет ИТЛ и 3 года ПП
17
6 лет ИТЛ
1
6 лет ИТЛ и 3 года ПП
3
5 лет ИТЛ
66
5 лет ИТЛ и 5 лет ПП
5
5 лет ИТЛ и 3 года ПП
36
5 лет ИТЛ и 2 года ПП
6
4 года ИТЛ
1
4 года ИТЛ и 2 года ПП
1
3 года ИТЛ
19
3 года ИТЛ и 3 года ПП
16 Приложение № 33
КОЛИЧЕСТВЕННЫЙ АНАЛИЗ репрессированных в Томской области в 1936-1937 гг. по обвинению в принадлежности к контрреволюционной троцкистской организации
Месяц
Кол-во арестованных
1936
1937
Всего
Январь
3
3
Февраль
2
6
8
Март
15
2
17
Апрель
1
3
4
Май
1
1
Июнь
1
1
Июль
1
4
5
Август
23
23
Сентябрь
13
3
16
Октябрь
3
8
11
Ноябрь
7
5
12
Декабрь
5
8
13
Неизвестно
1
1
2
Итого
71
45
116 Приговор
1936
1937
Всего
Лишение свободы
53
25
78
Расстрел
14
14
28
Ссылка
2
2
Освобожден
2
5
7
Умер
1
1
Итого
71
45
116
Национальность
Количество арестованных
1936
1937
Всего
Русский
57
38
95
Еврей
5
1
6
Украинец
5
5
Поляк
3
3
Белорус
1
1
2
Коми
1
1
Литовец
1
1
Черкес
1
1
Чех
1
1
Эстонец Итого
71
45
116 КОЛИЧЕСТВЕННЫЙ АНАЛИЗ репрессированных в Томской области в 1937-1938 гг. по обвинению в принадлежности к контрреволюционной организации "Союз спасения России"
Кол-во арестованных
Месяц
1937
1938
Всего
Январь
3
105
108
Февраль
4
302
306
Март
1
14
15
Апрель
8
8
Май
14
14
Июнь
50
50
Июль
405
1
406
Август
184
184
Сентябрь
411
411
Октябрь
471
1
472
Ноябрь
470
1
471
Декабрь
654
654
Неизвестно
6
2
оо
Итого
2681
426
3107 Национальность
1937
1938
Всего
Русский
2236
359
2595
Украинец
152
24
176
Еврей
62
5
67
Белорус
53
11
64
Поляк
39
1
40
Чуваш
13
12
25
Татарин
19
3
22
Эстонец
18
1
19
Мордвин
16
1
17
Немец
15
2
17
Латыш
13
13
Литовец
9
1
10
Карел
4
1
5
Австриец
3
1
4 Хакас
4
4
Армянин
3
3
Венгр
3
3
Болгарин
2
2
Молдаванин
2
2
Селькуп
2
2
Финн
1
1
2
Алтаец
1
1
Бурят
1
1
Грек
1
1
Коми
1
1
Ногаец
1
1
Осетин
1
1
Серб
1
1
Удмурт
1
1
Черкес
1
1
Швед
1
1
Неизвестно
4
1
5
Итого
2681
426
3107 Социальное положение
1937
1938
Всего
Служащий
1002
117
1119
Крестьянин
675
185
860
Рабочий
700
82
782
Лицо без определенных занятий, неработающий
162
34
196
Служитель культа
28
28
Учащийся
9
1
10
Иждивенец
7
7
Военнослужащий
3
3
Неизвестно
95
7
102
Итого
2681
426
3107 Приговор
1937
1938
Всего
Расстрел
2381
420
2801
10 лет ИТЛ
ОО
2
10
10 лет ИТЛ и 5 лет ПП
212
2
214
8 лет ИТЛ
6
1
7
8 лет ИТЛ и 5 лет ПП
57
57
5 лет ИТЛ
1
1 Приложение № 35
КОЛИЧЕСТВЕННЫЙ АНАЛИЗ репрессированных в Томской области в 1937-1938 гг. по обвинению в принадлежности к контрреволюционной кадетско-монархической и эсеро-монархической организациям
Кол-во арестованных
Месяц
1937
1938
Всего
Январь
2
41
43
Февраль
3
129
132
Март
5
9
14
Апрель
13
13
Май
9
9
Июнь
103
2
105
Июль
489
1
490
Август
485
1
486
Сентябрь
136
136
Октябрь
392
392
Ноябрь
141
1
142
Декабрь
333
333
Неизвестно
13
13
Итого
2124
184
2308
Социальное положение
1937
1938
Всего
Служащий
803
53
856
Крестьянин
695
76
771
Рабочий
508
34
542
Лицо без определенных занятий, неработающий
64
15
79
Служитель культа
15
1
16
Военнослужащий
4
2
6 Иждивенец
6
6
Учащийся
4
1
5
Неизвестно
25
2
27
Итого
2124
184
2308 Национальность
1937
1938
Всего
Русский
1689
165
1854
Украинец
183
5
188
Белорус
46
1
47
Еврей
22
22
Карел
21
1
22
Немец
18
3
21
Татарин
21
21
Поляк
19
1
20
Латыш
13
2
15
Мордвин
14
14
Эстонец
12
12
Финн
11
11
Чуваш
6
5
11
Литовец
9
9
Башкир
6
6
Мариец
4
4
Молдаванин
4
4
Кабардинец
3
3
Армянин
2
2
Грек
2
2
Селькуп
1
1
2
Австриец
1
1
Болгарин
1
1
Бурят
1
1
Венгр
1
1
Грузин
1
1
Калмык
1
1
Киргиз
1
1
Норвежец
1
1
Словак
1
1
Удмурт
1
1
Черкес
1
1
Чех
1
1
Неизвестно
6
6
Итого
2124
184
2308
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.